БАЛХАШский форум от balkhash.de

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » БАЛХАШский форум от balkhash.de » Балхаш - твоя История, твои Люди! » Лев Мильтер. Воспоминания. АВТОРСКАЯ СТРАНИЦА.


Лев Мильтер. Воспоминания. АВТОРСКАЯ СТРАНИЦА.

Сообщений 11 страница 20 из 121

11

Продолжение:

...7-й класс - время прощания с отрочеством, время юношеской романтики восприятия мира, романтики чувств, осмысления происходящих в стране и в мире событий, осмысления и своего места в этом мире. Мы, единственный 7-й класс, были старшими в школе (Более старших частично направили в ремесленное училище, частично – обучаться на производстве, а остальных объединили со старшеклассниками других школ.). Разные характеры, разные взаимоотношения, каждый по сво´ему интересен и неповторим: Коля Бурбель – всегда с озорной хитроватой улыбкой, гораздый на шутку,  подковырку, выдумку; Римма Мерзликина – очень «правильная», и любящая делать замечания; спокойная уравновешенная Шура Дудкина; сосредоточенный и энергичный Иван Танаев (не любил, когда его называли Ваня, только - Иван); застенчивая, томная Римма Ли; очень серьёзный и невозмутимый Валя Красноштанов; Юра Мягков, Женя Лазарев и другие девчонки и мальчишки, несмотря на различие характеров, все мы были дружны и взаимосвязаны. Взрослые относились к нам с доверием. Орлеанская разрешала нам субботними вечерами, до 10 часов, в опустевшем здании школы устраивать вечера танцев. Кто-то приносил патефон, кто-то – пластинки. Девочки учили мальчишек танцевать. Помню, старательнее других делала это Римма  Ли – самая маленькая в классе ростом. Вечером, после танцев, мальчишки провожали девочек домой. Тогда то и стали проявляться первые симпатии. Тогда то и возникла моя романтическая влюблённость, которая переросла потом в первую любовь к Белле Лишанской (Через несколько лет - после окончания института - она стала моей женой и матерью моих детей – Иры и Миши.).
            Вместе с учителями мы, как старшие в школе, организовывали вечера отдыха для всей школы. В концертах школьной самодеятельности принимали участие ученики и учителя. Создавалась атмосфера взаимного понимания и доверия. Вместе с другими, я принимал в этом активное участие: читал стихи Симонова «Жди меня», с гитарой пел «В землянке», «Офицерский вальс», участвовал в постановках скетчей, которые ставились, в основном, на военную тему. Очень значительно и интересно прошёл вечер встречи Нового - 1943 года, в организации которого вместе с учителями принимал участие наш 7-й класс. Мы создали инициативную группу, обратились с письмом к руководству БМЗ, и нам разрешили закупить в «Продснабе» (Был такой отдел на БМЗ, занимающийся продовольственным снабжением города. Возможно, он существует и сейчас.) продукты для школьного вечера. Собрали деньги и, после многочисленных «уреза´ний» нашего заказа по инстанциям (всё-таки - карточная система), закупили 1  кг. «маринки», 10 кг картофеля, одну пачку чая и 2 кг печенья. По тем временам это много значило.
            Вечер состоялся замечательный. Мы сообща готовили еду: кто-то чистил и резал «маринку», кто-то готовил чай, а мне вместе с Сокольским пришлось чистить картошку. Тогда же он обучил меня, как нужно снимать с картофеля тонкую шкурку, чтобы было экономно. Специальных ножей, как сейчас, тогда не было, и требовался определённый навык. В учительской комнате составили столы и устроили ужин. Ёлки не было,  Но мы украсили холл перед сценой самодельными флажками, выпустили стенгазету с подборками карикатур на «фрицев», отчасти срисованных из газет и журналов и с сатирическими стишками. Были у нас и танцы вокруг воображаемой ёлки под патефон. Мальчишки, как галантные кавалеры (На заплатанные кое-у-кого штаны внимания никто не обращал.), с гордостью приглашали девочек и женщин-учителей на фокстроты, танго и вальсы. Мы чувствовали себя взрослыми – мы ими становились...
           В школе была учительница младших классов. Имени её не помню, но её дочь – Леру – запомнил хорошо. Она была старше нас и в школе не училась, но на этот вечер пришла вместе с матерью. Никто ещё не знал, что она прекрасно играет на фортепиано. В разгаре вечера она подсела к роялю, «скучающему» возле сцены, и заиграла. Она играла прекрасную музыку. Эту музыку я уже слышал раньше, но не знал, как называется это произведение и кто автор. Это была «2-я - венгерская - рапсодия» Листа. Все присутствующие замерли от неожиданности и, в каком-то зачарованном гипнотическом состоянии, стали приближаться к роялю и окружили его плотным кольцом. Вот здесь, у себя в школе, в такое время, мы слушали «живую» музыку, да какую!.. Потом мы узнали, что в числе очень немногих, Лера с  мамой чудом смогли выбраться «Дорогой жизни» из блокадного Ленинграда, где Лера не успела окончить музыкальное училище. После этого мы иногда вечерами собирались у рояля и Лера для нас играла. Это были праздники души. Это было моё первое заинтересованное знакомство с классической музыкой.

продолжение следует...

Отредактировано lev milter (13.11.2012 10:09:19)

12

Продолжение:

...Осень 1943. Перед началом учебного года (8-й класс) нас по озеру на барже отправили на уборку картофеля в совхоз «Лепсы», что на восточном берегу озера Балхаш. С нами были Регина Самойловна и Валентина Константиновна. В то время самоходных барж ещё на озере не было. Трое суток, с помощью стального троса длиной около 50 метров, баржу тянул катер-буксир. Для нас это было интересное познавательное плавание. Мы рассматривали, иногда на горизонте, иногда – вблизи, проплывающие берега; любовались, особенно красивыми на воде, восходами и закатами, богатством и изменением красок озёрной воды; иногда пытались, и небезуспешно, ловить с борта рыбу на крючок. Запомнилась многокилометровая дорога от пристани до совхоза, которую мы в сильную безветренную жару преодолевали пешком, утопая по щиколотку в мелкой, клубами поднимающейся пыли. Потом на бричках, запряжённых быками, по такой же пыльной дороге, везли нас на полевой стан. Разместили нас в длинном саманном бараке, разделённом поперёк дощатой перегородкой на две половины: для девочек и – для мальчиков. Вдоль стены барака с узкими окошками под потолком были устроены деревянные нары, на которых нам предстояло спать, предварительно натаскав сухого сена. В торце барака была умывальная комната с наружной дверью, с водопроводом, но без канализации. Туалет с выгребной ямой стоял невдалеке.
Работа на уборке картофеля была тяжелее, чем на уборке помидоров. Норма выработки так же - 400 кг на человека в день. Но, помимо того, что так же, как и «на помидорах», работали целый день на солнце, и так же таскали тяжелые корзины, к тому же, работали в земле без рукавиц, при очень скудном питании, унизительном надзоре совхозных нормировщиков, когда строго запрещалось после работы унести с поля картофелину. Мы, конечно, понемногу воровали, но при этом стыдились Регину Самойловну и старались делать так, чтобы она не видела. Но вечерами, после работы, мы предавались всяческим шуткам, выдумкам, озорным забавам. Было весело и радостно устроить «пир» из украденной с поля картошки, или с соседней плантации - арбуза. Нам было по 14 – 15 лет и мы, мальчишки, как это часто бывает у всех подростков,  дурачились и порой – весьма непристойно. Расскажу эпизод: Двое мальчишек (имена называть не буду) поспорили (свидетели -  всё «мужское» население барака) на декадную хлебную карточку, что один из них при всех и прямо в бараке сможет использовать по «большой нужде» полушарие арбузной корки и, главное, при этом не рассмеётся. Невесть откуда, арбузная корка появилась мгновенно. Сразу же и состоялся «спектакль», сопровождающийся, естесственно, гомерическим хохотом, который ещё усиливался тем, что лицо исполнителя «главной роли», при этом, было настолько серьёзно, что на нём не дрогнул ни один мускул. И, таким образом, он  выспорил существенную прибавку к рациону. Мы, естественно, проигравшему «пропа´сть» не дали, и всю декаду, каждый раз со смехом, щедро, в ущерб себе, делились с ним  хлебом (ему доставалось даже больше нормы). Ведь, благодаря и ему, мы оказались свидетелями и участниками этого «уникального» весёлого мальчишеского шоу.
Захаживали мы, группками по 2- 3 человека, в гости и на табачную плантацию, которую неподалеку возделывала корейская семья. Кореец-хозяин как-то пригласил нас в своё временное жилище. Он угостил нас табаком и дал немного махорки – некоторые из нас пытались уже пробовать курить. Меня тогда поразили необыкновенные чистота и порядок внутри и вокруг помещения, что резко контрастировало с привычным глазу беспорядком на казахских подворьях.
Наконец тяжёлая пора  «на картошке» стала подходить к концу. Была уже середина октября. В последний выходной день перед отъездом мы, несколько человек, решили пойти в деревню, что была в 3-х километрах и купить по мешку картошки, чтобы привезти домой. Денег у нас было мало, но мы полагали, что здесь, в Лепсах, картошку можно будет купить дёшево. Не тут то было…  Мы ходили по дворам, и везде крупная хорошая картошка оказывалась нам «не по карману». Всё же, мне удалось купить небольшой (20 кг) мешок не очень мелкой картошки. Я хорошо запомнил, как мне было мучительно тяжело нести этот мешок 3 километра до стана.

продолжение следует...

Отредактировано lev milter (10.01.2010 22:26:26)

13

Продолжение:

...Настал долгожданный день отъезда. К нам на стан приехал представитель совхоза и поблагодарил нас за нашу работу. Подали брички, запряженные быками. В этот раз, по той же самой пыльной дороге, мы ехали до самой пристани. По трапу мы взошли на баржу, а потом спустились в трюм, который был уже загружен арбузами для города Балхаша. Отведённое нам в трюме место на поверхности арбузов покрыли камышитовыми циновками, и ещё дали циновок, а качестве «одеял». Пространство между арбузным «полом» и палубой над нами было около 1,5 метров. В этом пространстве передвигались мы или на четвереньках, или в полусогнутом состоянии. Баржу буксировал катер-буксир, но гружёная она шла значительно медленнее. Навигация на озере подходила к концу. Было очень холодно. Мы были уставшими, исхудавшими, голодными, да к тому же очень страдали от холода. Интерес к озеру пропал. На беду, через сутки плавания, начался сильный ветер с дождём, и на озере разбушевался шторм. Катер и баржа встали на якоря. Волны были настолько высокими, что катер за ними от нашего взора с баржи полностью скрывался. Тяжёлую гружёную баржу тоже сильно раскачивало. Арбузный «пол», на котором мы располагались, и палуба над нами со скрипом «ходили» друг другу навстречу, и было страшно, что баржа может развалиться… Сильную качку многие из нас, особенно девочки, переносили очень тяжело, и мы опасались не только за их здоровье, но и за жизни. Регина Самойловна и Валентина Константиновна, которым тоже было нелегко, старались, как могли, нас ободрить, успокоить, обогреть. Шторм то немного стихал, то возникал с новой силой. Так продолжалось двое суток! И вдруг, ветер стих, озеро успокоилось и наступил полный штиль. Теперь нам холод, который после бури даже усилился, был нипочём. Измотанные штормом, мы теснее прижимались друг к другу, чтобы сохранить тепло, старались больше лежать, укрывшись циновками, и не двигаться. Выходили на палубу только в случае крайней необходимости… Это наше мучительное плавание продолжалось шесть дней и казалось бесконечным. Ночью кто-то вдруг с криком – «Скорее все сюда!» - позвал нас на палубу. Вдали на горизонте усыпанного звёздами неба мы увидели тоненькую, прерывисто мерцающую, ниточку прибрежных огней пригородного посёлка рыбаков. Это мерцание показалась нам сказочным видением. Мы кричали, мы ликовали, мы плясали от радости... Наконец, мы успокоились, затаившись в счастливом ожидании встречи с домом. С утренней зарёй мы с пристани разошлись по домам. Какое это было счастье - дома после ванны долгожданным, накормленным, обогретым и обласканным уснуть в тёплой постели.

продолжение следует...

Отредактировано lev milter (06.01.2010 21:09:17)

14

Спасибо огромное! Читала с таким интересом!

15

Продолжение:

...Школьные власти дали нам несколько дней на отдых. Занятия в 8-м классе должны были начаться с 1 ноября. Но в 8-й класс я не попал…  За 3 – 4 дня до начала занятий всем мальчишкам объявили, что мы должны явиться со свидетельствами об окончании 7-ми классов на комиссию, для направления на учёбу в ремесленное училище (РУ). В зале клуба ИТР, что в 10-м  доме на  кв. «А», стоял длинный стол, покрытый, как и положено, красной скатертью, за которым восседала комиссия в составе директоров школ, руководителей РУ во главе с секретарём Горкома Комсомола. Всё было обставлено торжественно и значительно. Перед  бывшими семиклассниками выступил секретарь, который говорил о патриотизме, о необходимости пополнения завода рабочими кадрами. Потом всех нас попросили пройти в другую комнату и стали вызывать по одному с документами. Директор школы, в которой учился вызванный ученик, давал ему устную характеристику, конечно - положительную, забирали у него документы и давали подписать заранее заготовленное заявление о приёме в РУ. Наконец, очередь дошла до меня, и в тот момент, когда я в одиночестве предстал перед комиссией, во мне стал возникать внутренний протест.
           Я тоже считал себя патриотом, но свой патриотизм видел в возможности более широкой отдачи своих способностей Родине. Перспектива РУ меня никак не устраивала. Я мечтал окончить среднюю школу (10-летку) и продолжить учёбу в институте - в будущем я видел себя только инженером. Возможные выходы из сложившейся ситуации, перед вызовом меня на эту комиссию, я уже обсуждал со взрослыми и со сверстниками. Единственной альтернативой для меня «светился» техникум, в который как раз и принимали после семилетки. Сквозь какой-то туман я слышал, как меня хвалила Орлеанская, как кто-то из руководителей РУ произносил стандартные слова: «Ну что же, нам «такие» и нужны…» Я остро ощутил, что в эту минуту решается моя судьба, и что, кроме меня  самого, мне никто сейчас не поможет. И я уже знал, что мне нужно делать. Я сильнее сжал в руках своё свидетельство, и, когда его у меня потребовали, набрался смелости и, не говоря ни слова, выбежал из зала, обескуражив всю высокую комиссию. (Сейчас, анализируя эту ситуацию, думаю, что в подсознании я понимал, что здесь делается несправедливость. Уже много позже, по прошествии лет, я нашёл этому подтверждение, когда узнал, что в одном из журналов появилась статья с осуждением беззакония – трудовой мобилизации подростков, даже без согласия родителей, тогда – в 1942 – 1943 годах. Конечно же, я в тот момент об этом думать не мог и поступал чисто интуитивно.)  Я сразу пошёл в техникум и тут же написал заявление о приёме. Меня приняли на 1-й курс – в техникуме был недобор. Так я оказался учащимся техникума. Мне было 14 лет, нас называли «студентами», и нам это нравилось. Начался 1943 – 44-й учебный год. Некоторые школьные преподаватели перешли в техникум на постоянную работу, другие - пришли работать по совместительству. В их числе оказались Сокольский (математика) и Голоенко (физика). Это были в городе самые сильные преподаватели по профилирующим  для   меня  предметам,  т. к.   к  этому   времени  я  уже  определил  для   себя  техническое направление в будущем.
             По программе 1-го курса предусматривалось освоить математику и физику в объёме средней школы (10-летки). Если учесть, что, в связи с полевыми работами, занятия в техникуме тоже начались с 1-го ноября, то можно представить, какими «скоростными» темпами нужно было усвоить программу. Поэтому зимние каникулы были сокращены до 3-х дней.
            Мои родители в школу, и, тем более – в техникум, никогда не ходили и, вообше, особенно мною не занимались. Можно сказать, что меня воспитывало время, в котором я жил и у них – у родителей - не было повода вмешиваться. Они внимательно следил за моим становлением, но считали меня уже достаточно самостоятельным, мне доверяли, и я старался их не подводить. У меня были хорошие товарищи и друзья: Саша Куприянов, Лёня Каганович, Женя Лазарев, Юра Мягков, Игорь Самохвалов, Витя Сидоров; из девочек – Ада Сидорова, Римма Ли, Люба Нетребенко, Фаня Девятко, Соня Щупак, Сарра Пикельман, Белла Лишанская. Наша дружба была чиста, созидательна и находила понимание и поощрение старших. Учились мы серьёзно и ответственно, помогали друг другу при необходимости, не жалея времени. В нашем небольшом городе отношения дружбы и товарищества переплетались меду рабочей, школьной и техникумовской молодёжью. Для этого возникало много точек соприкосновения: совместная учёба, с/х работы, субботники и воскресники на строительстве завода и на благоустройстве города; развитая художественная самодеятельность, общение во время отдыха (в парках и скверах, на танцплощадке, в клубах, в кинотеатре, на озере и т. д.). А ещё нас объединяли общие чувства, переживаемые в связи с Войной, так или иначе коснувшейся каждого. С самого начала никто не сомневался в её победном исходе, который к этому времени уже явственно просматривался. Мы уже серьёзно задумывались о своём будущем. В мои планы входило обязательное получение высшего образования.
            Трём процентам лучших выпускников техникума предоставлялось право на поступление в ВУЗ без предварительной 3-годичной отработки на производстве. Я никогда не был отличником, хотя всегда учился ровно, делая оснонеой упор на интересующие меня предметы. Войти в эти 3% я не надеялся. Поэтому, чтобы не было потерянных для учёбы лет, мне было нужно после 1-го курса техникума вернуться в школу, в 9-й класс. Проблематично было получить из техникума документы – нужно было разрешение московской вышестоящей организации.

продолжение следует...

Отредактировано lev milter (06.01.2010 21:14:19)

16

Продолжение:

http://s5.uploads.ru/t/pyqYP.jpg
                                                                                                          
                                            9-й класс (без  меня).

                             в центре (стоит) Зельма Вильгельмовна Фрейнд;
                         вторая справа (стоит) Валентина Константиновна Ко´чан;
                    первая слева (стоит) моя будущая первая жена Бэлла Лишанская
          в первом ряду слева Фаина Девятко будущий бессменный учитель 4-й щколы.
                                   

По окончании 1-го курса, в конце июня 1944 г, всех парней из техникума и из старших классов школ города остригли наголо, велели запастись 3-дневным пайком питания и поездом отправили на боевые учения в военный лагерь в Осакаровку, что севернее Караганды (Военная подготовка была обязательным предметом во всех учебных заведениях и в школах, начиная с 6-го класса.). По дороге к нам в поезд подсаживались группы парней из других местностей. На ж/д станции «Осакаровка, куда мы прибыли на рассвете, нас встретили два офицера из военного лагеря – бывших фронтовика. Нас разгруппировали на роты и взводы, построили в колонну, и пешим маршем мы направились в лагерь, расположенный в 45-ти км на восток. Через каждые 15 км пути, мы делали 30-минутные привалы. В лагерь пришли мы на закате. В столовой накормили нас кашей, на складе выдали обмундирование и палатки. Три часа ушло на подгонку обмундирования, на разбивку палаток, на баню. Спать улеглись после 12 ночи. Подъём – в 5 часов утра. С вечера, от пешего перехода, всё тело ныло от усталости, а к утру тело и, особенно – ноги так разболелись, что стоять и, тем более – ходить было мучительно больно. Но  командирам до этого не было дела. Превозмогая боль, построились повзводно в  роты и началась военная лагерная жизнь.
           Командирами у нас были демобилизованные воины – в основном, молодые люди, немногим старше нас, которые после ранений на фронтах и лечения в госпиталях, были «списаны» в тыл, как непригодные к дальнейшей воинской службе. Некоторые из них были без руки, или без ноги – на костылях. Среди них были как офицеры, так и  сержанты и старшины. Возможно от бессознательной зависти к нам, тоже молодым, но не «нюхавшим» фронтового пороха и физически невредимым, они сурово старались приблизить нас к фронтовым условиям и создавали нам такой прессинг, что мы буквально изнывали под тяжестью лагерной жизни. Нас обучали как пехотинцев, на долю которых, как известно, выпадали основные тяготы фронтовых операций. Марш-броски, сменявшиеся бе´гом¬, ползание по-пластунски, приёмы владения оружием в рукопашном бою с воображаемым противником, рытьё окопов, строительство блиндажей - всё это сопровождалось жёсткой требовательностью командиров, граничащей с издёвкой и смешанной с пренебрежением. Малейшее неумение или отставание в исполнении команды, наказывалось нарядом вне очереди (чистка до блеска общественного туалета, мытьё полов в столовой, уборка штабных помещений и т. д, а если повезёт – чистка картошки на кухне). Кроме того, грубыми нарушениями считались: не застёгнута пуговица гимнастёрки, не начищены до блеска сапоги на вечернем построении, не по форме застелена постель, при встрече не отдал честь командиру и т. д. За такие проступки тоже строго наказывали, и можно было угодить на гаубтвахту («губу») – от 3-х до 10-ти суток на хлебе воде.       
           Единственной отдушиной были стре´льбы по мишеням из боевого оружия, которые проводились раз в неделю, по субботам на специальном полигоне под командой старших, не таких свирепых, штабных командиров. Лучших стрелков в конце сборов наградили значком «Отличный стрелок». Мне повезло – я оказался среди них. Ещё приятным для меня занятием были соревнования по скорости разборки и сборки оружия  (автоматов), где я тоже оказывался в числе первых (Видимо сказывались детские технические навыки, которые подробно описаны мной в воспоминаниях довоенного детства.).
           По воскресеньям нам предоставляли отдых. Утром – баня, затем  давали время, чтобы привести в порядок обмундирование, постирать портянки, пришить свежий воротничок к гимнастёрке, написать письма и т. д. В этот день на завтрак и на ужин запомнился сладкий чай. После обеда нам разрешали вольные прогулки по окрестностям. Осакаровка – с/х район: окрест ла´геря колхозы и совхозы. Предупреждали, чтобы – никаких ЧП. Природа здесь выгодно отличалась от скупой – Прибалхашской. Зелёная трава, засеянные поля, перелески, небольшие озёра очень ласкали глаз. В 2-х км от лагеря был совхозный маслозавод, где из неочищенных подсолнечных семечек прессовали масло, а выжимки («жмых») складывали в амбар, потом дробили, размачивали в воде и давали на корм скоту. Этот «жмых» имел форму пластинок твёрдых как камень, и в амбаре не охранялся. Считалось, что для людей он несъедобен, но – это не для нас. Мы эти  пластинки понемножку воровали и с удовольствием грызли и ели. Благо – зубы были молодыми. Опоздать к вечернему построению - к 6 часам - было нельзя – наряд вне очереди. После вечерней поверки, строем отводили нас на ужин, потом строем маршировали на плацу с отработкой строевых команд. После этого, по команде «Вольно, разойдись!», нам давали время для вечернего туалета и подготовки ко сну. В 10 часов – команда «отбой» - нужно было уже лежать в кроватях и прекратить разговоры. Команда «подъём», как всегда – в 5 часов утра…
После окончания сборов, пеший переход от лагеря до ж/д станции (45 км) показался нам лёгкой прогулкой. Спасибо командирам.
         По приезду домой, в середине августа, критически встал для меня вопрос о месте дальнейшей учёбы. К этому времени из Балхаша уже уехала вся наша московская родня. Остались только мои родители и семья Ефима: сам Ефим, Марина – его жена, Мишка - их 3-хлетний сын, мать Марины – Анна Ивановна и брат Марины - Лёня, вернувшийся с фронта после нескольких тяжёлых ранений.
Как раз в это время, по решению Обкома партии Ефима направляли на работу секретарём парткома на Карсакпайский медеплавильный завод (50 км западнее Джезказгана). Он предложил мне ехать с ним в Карсакпай и там продолжить учёбу в 9-м классе, куда он обещал меня определить без документов (С его положением и авторитетом это в те времена было возможно.). Я без колебаний согласился. Родители не возражали, и мне пришлось оставить их одних в Балхаше.

продолжение следует...

Отредактировано lev milter (24.12.2014 10:51:25)

17

Читается на одном дыхании!

18

Продолжение:

Дорогие земляки-Балхашцы, дорогие читатели!
          Предлагаю Вам не надолго расстаться с Балхашом для того, чтобы вскоре снова туда вернуться. Вместе со мной, при желании, Вы побываете в Центральном Казахстане. В этом рассказе я не смогу охватить все красо´ты его обширной территории. К сожалению, я очень мало видел. Да и рассказ мой, в основном, автобиографический. Но даже та крохотная часть,  увиденного и пережитого мной в юности, о которой я расскажу, позволит Вам, надеюсь, составить некоторое впечатление об этом красивом, удивительном и своеобразном  крае. Итак...

                                                                       КАРСАКПАЙ

          Ехали все вместе: Ефим, Марина, Мишка, Анна Ивановна, Лёня и я. По прибытии на узловую станцию Жарык, что в 100 км не доезжая до Караганды, где нам нужно было делать пересадку на Джезказган, оказалось, что поезд на Джезказган только недавно ушёл. Железнодорожную ветку Жарык – Джезказган в то время (1944г.)   обслуживал только один единственный пассажирский состав, и нам нужно было почти неделю ждать его возвращения. Нас поселили в снятый с колёс и установленный на фундамент плацкартный вагон, который исполнял функцию гостиницы. Неказистая станционная постройка с прилегающим множеством ж/д путей и пристанционный посёлок, состоящий из нескольких неприглядного вида неухоженных 2-хэтажных домов – таков был окружающий нас ландшафт. Но в  вагоне-гостинице нам было тепло, уютно и, как всегда с Ефимом - весело. Нам отвели отдельное купе с 4-мя основными и 2-мя боковыми полками, выдали постельное бельё;  в тамбуре – титан с горячей водой, в туалете – водопровод и канализация. Словом, вполне комфортные условия. Поэтому, наверное, при выходе из вагона-гостиницы, ещё контрастнее казалась сиротливость и заброшенность пристанционного посёлка. Это впечатление усиливалось рассказами шепотом о том, что в нескольких километрах располагался приснопамятный концлагерь политических заключённых - «Карлаг». (Только значительно позднее, во времена «Хрущевской оттепели», узнали мы, что там отбывали сроки и были загублены тысячи невинных жертв сталинских репрессий.)
          Но вот, долгожданный поезд пришёл. До Джезказгана плелись мы трое суток унылым степным ландшафтом по одноколейной ж/дороге с редкими пустынными разъездами, а оттуда – ещё 50 км по узкоколейной (как из детства) ж/дороге в маленьком (опять же - «детском») пассажирском вагончике, прицепленном к товарному составу с рудой – до Карсакпая. В то время узкоколейная дорога уходила ещё дальше от Карсакпая на 40 км  до Байконурских угольных копий, где добывали бурый уголь, который и служил энергетическим сырьём для промышленности прилежащих районов.
          Карсакпай – это маленький городок, вся инфрастрктура которого, как и в Балхаше, подчинена действующему медеплавильному заводу, куда Ефима назначили на работу секретарём парткома. Сразу, как и было задумано, Ефим без труда договорился с директором школы – Ангелиной Алексеевной Филлипович (Он умел договариваться с женщинами.), которая оформила меня в 9-й класс.

http://s47.radikal.ru/i117/0912/75/c39b623e8380.jpg                                     
                      ЕФИМ с сыном МИШКОЙ (фото 1949 г.)

          Ефиму предоставили особняк с тремя комнатами, кухней, большой прихожей и с удобствами – ванной и туалетом. Другой такой же, стоящий рядом, особняк занимал директор завода Л. Леонов с семьёй. Центрального водоснабжения в особняках не было, зато была канализация. Воду привозили на конной водовозке и насосом закачивали в большой бак, закреплённый в ванной комнате под потолком. Оттуда по внутриквартирному водопроводу вода поступала в нужные точки. Отопление – печное. В стоящем в 15 метрах от дома сарае хранились хозяйственная утварь, а так же - дрова и уголь, для топки установленных в доме 3-х печей. Топка печей входила в нашу с Лёней обязанность, которую мы исполняли добросовестно и с удовольствием, так что в доме всегда было хорошо натоплено.
          Зима в этом году была очень суровая со снежными бурями и заносами, настолько сильными, что пришлось нам с Лёней протянуть к сараю верёвку, держась за которую во время снежных ураганов, можно было откапывать снег от дверей и приносить топливо. Один из ураганов продолжался подряд трое суток и был такой силы, что были даже повалены несколько узкоколейных ж/д вагонов и паровозик. Городскому хозяйству и заводу был нанесён значительный ущерб. Единственную в городе школу – одноэтажное строение – засыпало снегом по самую крышу. Мы потом откапывали её всем миром.
           Ефим сутками пропадал на заводе, вместе с другими руководителями обеспечивая его бесперебойную работу. Спрос был очень велик. За срыв плановых поставок меди, в это – военное время, можно было лишиться головы. Мне пару раз приходилось бывать рядом с ним в производственных условиях, и я мог наблюдать, каким жёстким и требовательным он мог быть, когда этого требовало дело. Эти качества сочетались в нём с добротой и готовностью помочь людям в нужную минуту. В часы же отдыха он был весельчаком и заводилой, умел развеселить компанию, любил подшутить, разыграть, и не обижался, если ему отвечали тем же. Его любили и уважали – авторитет его был очень высок.

продолжение следует...

Отредактировано lev milter (14.12.2009 11:24:02)

19

Продолжение:

...В  нашем доме встречали Новый 1945 год. Собрался весь карсакпайский бомонд. Здесь были люди, связанные не только личной дружбой, но и чисто производственными отношениями. Пили разведённый (а кто – и неразведённый) спирт, напиток «Поцелуй кровавой Мери»* (Вина не было – оно было недоступной, даже для начальства, роскошью.); закусывали селёдкой, винегретом, домашними солениями, свиной американской тушенкой; запивали томатным соком, сделанным из разведённой пасты. Выпили изрядно – и мужчины и женщины были «хорошо навеселе». Люди уже чувствовали приближение Победы. Пили чай с простыми конфетами и печеньем. Танцевали под патефон. Танцевальную программу и «работу» с патефоном: чередовать  пластинки, рукояткой заводить пружину, заменять изношенные иголки (Ввиду их большого дефицита, три десятка иголок мне пришлось бруском наточить заранее.) - с общего одобрения я взял на себя. Вальсы сменяли фокстроты, танго, блюзы, румбы. Какую-то непонятную «музыку», которую озвучил патефон, когда я, того не заметив, случайно (ведь тоже был изрядно пьян) вставил иголку обратной стороной – тоже танцевали… После Новогодних поздравлений и застолья, в 1 час ночи все вышли на горку, что рядом с домом. Ночь была удивительно тихая, по настоящему – Новогодняя: небольшой морозец и крупные, мягко падающие, густые хлопья снега. Откуда-то появились санки и взрослые дяди и тёти, как дети со смехом, с гиканьем, с неудержимым весельем, съезжали на санках с горки десятки раз. Гости расходились по домам постепенно и нехотя. После 3-х часов ночи дом опустел. Остались две пары близких друзей, чтобы помочь в уборке и мытье посуды. Когда всё было убрано, женщины накрыли чай, которым и поставили последнюю точку. Спать улеглись уже под утро, а в 9 часов Ефим ушёл не завод…
          В школе я был учеником заметным. Я чувствовал, что на мне сосредоточено внимание школьной общественности, во-первых - как на «новеньком», во-вторых – как на племяннике высокопоставленного дядьки и, в-третьих – особое внимание администрации, как на принятом без документов. Скажу сразу: по всем пунктам  мной были довольны и в школе и дома. Учился я хорошо, активно участвовал в общественной жизни школы: редактировал стенную газету, участвовал в самодеятельности – читал на школьных вечерах стихи и, даже – собственные, пел под гитару, популярные в то время, фронтовые песни, чем завоевал немало симпатий. Среди учителей, как и в Балхаше, было много высланных в Казахстан, интеллигентных образованных людей. Особенно мне запомнился учитель русского языка и литературы – Эдгар Густавович Фрейтаг, по прозвищу – «Шедевр». Это был рафинированный интеллигент, всегда подчёркнуто элегантный, прекрасно владеющий русским языком. Он учил нас бережному к языку отношению, пристально обращал наше внимание на правильное, грамотное изложение своих мыслей, как на бумаге, так и в устной речи – учил нас правильно и грамотно разговаривать. Даже просто своим присутствием он давал нам хороший пример взаимного общения. Эту его науку я старался хорошо усвоить и следовать ей всегда.

http://s4.uploads.ru/t/jFCTm.jpg http://s4.uploads.ru/t/GPx3K.jpg

     
        ЕФИМ (фото 1976 г.)                     МАРИНА (фото 1986 г.)

продолжение следует...

Отредактировано lev milter (14.12.2009 11:24:55)

20

Продолжение:

...Учился я легко. У меня был хороший техникумовский багаж математических знаний, и порой даже ученики из 10-го класса обращались ко мне за помощью в решении задач. Мне было лестно, что учительница математики относилась ко мне с особым уважением. Учительница по истории была очень слабой. Она заставляла учеников самим по очереди готовить программную тему и по ней проводить урок. Ученики обычно относились к этому формально: перечитывали учебник и урок проводили серо, неинтересно. Когда очередь дошла до меня, то мне захотелось сделать это так, чтобы было интересно. Я использовал дополнительную литературу (школа Регины Самойловны) и, на свою голову, подготовил и подробно раскрыл тему урока. Почувствовал, что слушали с интересом. Слух об этом уроке моментально разнёсся среди учителей. Из-за этой моей «оплошности», директор школы попросила меня подготовить и сделать ещё одно сообщение, но уже на общешкольном вечере - «О международном женском дне 8 марта».
          При всем моем прилежании, я, отнюдь, не был «паинькой», не чурался мальчишеских выходоки проказ: курил в школьном туалете, что было запрещено (правда, ещё с поступлением в техникум я дома стал курить открыто, в чём родители, к сожалению, мне не препятствовали), с различными ухищрениями проникал на вечерние сеансы в кинотеатр (в то время в Карсакпае всем школьникам без сопровождения взрослых это было запрещено). Ефим и Марина меня в этих делах понимали и, даже, поощряли. Они тоже были молоды, понимали и любили шутку, юмор, озорство – ведь не такая уж у нас была большая разница в годах. Зимой, перед вечерним киносеансом, Марина давала мне огромный овчинный тулуп Ефима и, кутая в нём нос, я протягивал руку с билетом контролёру и неузнанным (в городе все знали друг друга в лицо) проходил на сеанс. Однажды эта проделка у меня сорвалась - билет отобрали и на сеанс не пустили…
          Вскоре после Дня Победы, о котором я расскажу особо, заводское начальство, (видимо, хотело отдохнуть) решило поехать, якобы, с проверкой, в пригородное хозяйство завода – совхоз «Улу-Тау», находящийся в живописной гористой местности, в 120 км севернее Карсакпая. Взяли с собой и семьи. Директор отправился с женой и с 10-летним сыном, Ефим захватил Лёню и меня (Марина осталась дома с Мишкой). Всего в поездке участвовало 10 – 12 человек. Кузов грузовой машины ГАЗ-51, т. н. «полуторки» – одной из первых моделей Горьковского автозавода – оборудовали сидениями, и рано утром по грунтовой степной дороге мы отправились в поездку.
          Бескрайние степи в тех местах очень красивы весной. По дороге нашему взору открывались стада пасущихся сайгаков; степные орлы, кружащие в поисках добычи; зайцы, перебегающие дорогу перед колёсами машины; на привалах, возле живописных плёсов-оазисов – множество мелких степных животных и птиц. Утренняя прохлада быстро сменилась дневной жарой, характерной для этих мест. «Полуторка» - машина тихоходная, поэтому в пути мы находились, примерно, 7 –8 часов. Основное подворье совхоза расположено у подножья горного хребта Улу-Тау, что в центральном Казахстане (Именем этого хребта и назван совхоз.), а  три животноводческие фермы - в десятке километрах в округе за горными перевалами. Пологие, покрытые яркой зеленью, горные склоны, обманчиво кажущиеся близкими, а на самом деле – отдалённые на несколько десятков километров, впечатляют своим величием и красотой. Кое-где на склонах видны были юрты и пасущиеся стада. Запомнился бешбармак из молодого барашка, которым нас щедро угощали хозяева. Весь персонал совхоза были казахи, плохо или совсем не говорящие по-русски. Но у нас был переводчик – наш шофёр, русский парень, хорошо владевший казахским, за что у казахов пользовался особым уважением. Бешбармак  ели мы в юрте, сидя «по-турецки» на ковре за низким круглым столом; ели «по-казахски» - руками (без вилок и ножей), запивали сурпой из пиал. Потом пили чай со сливками – тоже из пиал. За большим самоваром сидела хозяйка – пожилая казашка в белом фартуке и с белым платком на голове. Она понемножку наливала сливки и чай в пиалы, Которые затем многократно передавались гостям. На столе были разбросаны печенье и простые конфеты-карамельки. Беседа за столом велась непрерывно о делах в совхозе, о природных богатствах края и, конечно же, о прошедшей Войне и о Победе. На следующее утро нам показали совхозную ферму и баранов-рекордсменов по шерсти.

продолжение следует... (см. стр. 3)

Отредактировано lev milter (11.05.2013 17:00:18)


Вы здесь » БАЛХАШский форум от balkhash.de » Балхаш - твоя История, твои Люди! » Лев Мильтер. Воспоминания. АВТОРСКАЯ СТРАНИЦА.