Командировка в Беларусь

В самолете Москва - Минск пассажирам обычно раздают белорусские газеты.

Открывая их, вы погружаетесь в чудный мир надоев и удоев, героев полей и школьных медалистов, борьбы за урожай и знания, спортивных и трудовых подвигов.

Моралью в них кормят до отвала, суповой ложкой.

В белорусском обществе светлых личностей, никогда не темнеющих, попадаются и темные личности, обреченные на беспросветность: злые бюрократы и чинуши, с которыми это самое общество ведет неизменную победную борьбу.

Не знаю, какое отношение все это имеет к журналистике, но нервы успокаивает замечательно.

В мире бушующего финансового кризиса доктора должны прописывать белорусскую прессу всем, потерявшим почву под ногами, в качестве сердечных капель и снотворного.

Беларусь - последняя иллюзия стабильности и возвращения в советское детство, где не было рекламы и пробок на дорогах, когда всех грела спокойная уверенность, что завтра будет точно так же.

ВПЕРЕД - В ПРОШЛОЕ

В ресторане "Дежавю" в центре Минска трубят мраморные пионерские горнисты, бродят сонные вальяжные официантки, на стенах висят портреты членов Политбюро и вытертые ковры (как в пору моего детства, когда ковры на полу считались барством и пощечиной общественному вкусу).

Из репродукторов доносится бодрое: "Не надо печалиться, вся жизнь впереди!"

А чего им, белорусам, печалиться?

Есть свои ЦУМ и ГУМ, улицы Ленина и Маркса и проспекты, широкие и прямые, как правда.

Криминал как явление отсутствует - дети играют на улицах до глубокой ночи.

Люди приветливы и слегка заторможены, таксисты вежливы и дают сдачу по счетчику, пьяные ходят прямо, в целом выдерживая направление, и не хамят.

Женщины умеренно красивы (это вам не Украина с ее буйной женской красотой), мужчины умеренно некрасивы.

По сдержанности красок и флегматичности поведения Беларусь куда ближе к Европе, чем к России.

Президентский лозунг "шкварка и чарка" соблюдается свято: голодных и попрошаек на улицах нет, стопка водки и кусок сала обеспечены каждому.

Прибавьте к этому природную крестьянскую прижимистость белорусов.

"Если я покупаю сало в магазине, обязательно возьму несоленое, - объяснила мне моя новая знакомая.

- Оно дешевле, а дома я его сама засолю.

Мы, белорусы, запасливые, как хомяки.

У всех что-нибудь припрятано на черный день".

Популярная сеть магазинов "Рублевский", которые я ошибочно приняла за оазисы роскоши и гурманства, ориентирована на людей, умеющих считать деньги.

"Это не ваша Рублевка, - слегка обидевшись, объяснили мне белорусы.

- "Рублевский" - от слова "рубль".

Магазин для тех, кому каждый рубль дорог".

Белорус - не просто национальность, а склад ума.

"Мы имеем дело с феноменом крестьянской страны, а точнее, страны неадаптированных сельских мигрантов", - говорит белорусский политолог Леонид Заико.

Отсюда и деревенская расчетливость, и умение во всем примениться к скудной действительности, и хитреца, подслащенная говорливой ласковостью, и безнадежная враждебность любой революционной идее, услышанной в последние 20 лет, и низкая миграция.

В Москве белорусских гастарбайтеров куда меньше, чем таджикских, молдавских или украинских.

Белорусы ногами глубоко увязли в рыхлой почве своих полей.

Они ностальгируют по своему советскому вчера, довольствуются своим сегодня и страшатся своего завтра.

В них надолго затаилось недоверие к внезапному богатству, к нуворишам, - это не классовое сознание убежденного революционера, скорее тайная зависть крестьянина.

Когда пару недель назад в Минске старенький "Фольксваген" атаковал новый "Бентли", гражданами овладели сложные чувства:

с одной стороны - гордость, что в Беларуси появились первые "Бентли" (замечу, что "Мерседесов" и БМВ тут как грязи), с другой - удовлетворенное чувство социальной справедливости (так ему и надо, этому зазнайке "Бентли"!).

"У нас неприлично быть вызывающе богатым, - говорит местный бизнесмен Виктор Лобкович.

- Деньги не надо показывать: зачем людей раздражать?

Здесь нет такого чудовищного разрыва между бедными и богатыми, как в России".

"Значит, вам нравится уравниловка?"

- "Нам нравится стабильность".

- "Стабильность бедности?"

- "Пусть даже и так.

Нет такого, чтоб жили ОЧЕНЬ бедно.

Но нет и белорусов в "Форбсе".

"Российской элите нравится, что у них есть Абрамович, который может купить себе яхту или подводную лодку, - говорит политолог Леонид Заико.

- Ей нравятся олигархи.

Когда я смотрю на эти фейсы, у меня ощущение, как в футболе: 20 легионеров бегают по полю, остальные сидят и смотрят.

В Беларуси нет ни одной яхты.

Иметь ее опасно.

Если у кого-то появится, президент его сразу "приватизирует": посадит-рассадит.

У нас любят сажать людей".

Как только у белорусского бизнесмена заводятся денежки, его приглашают на "собеседование" местные власти и ласково предлагают взять шефство над школой или больницей (зависит от доходов).

Это предложение, от которого можно отказаться, но лучше этого не делать, - в Беларуси 70 тысяч нормативных актов, найти повод для посадки не составляет труда.

Шефство - это своеобразный моральный налог: если тебе повезло, помоги обществу.

"Мне проще купить раз в году пару компьютеров и спортивный инвентарь для школы, чем рисковать своей свободой", - объяснил мне один знакомый бизнесмен.

Крупные банки и заводы получают в нагрузку колхозы и даже соревнуются между собой, чей колхоз лучше.

У Нацбанка Беларуси (аналог нашего Центробанка) таких подшефных хозяйств аж 13!

"Чем мы им обязаны помогать? Льготными кредитами и советами", - объяснил мне представитель банка Александр Глебко и пригласил в путешествие по лубочной сельской Беларуси.

СЕЛЬСКАЯ ИДИЛЛИЯ

Наше путешествие напоминало знаменитый мультик про Кота в сапогах.

"А чьи это там зеленеют поля?" - спрашивала я.

"Маркиза Карабаса (то бишь банка)", - отвечали мне.

"А чья это прекрасная молочная ферма?" - удивлялась я.

"Это наши подшефные", - вновь умиленно хвастался представитель банка.

То, как выглядит колхозная Беларусь, способно выдавить слезу бессильной зависти и горечи у любого, знающего русскую деревню.

Улыбчивые ландшафты, богатые колхозные угодья с хозяйственными постройками, крепкими и независимыми на вид, коровники с "евроремонтом", чистые, ухоженные агрогородки с опрятными улочками, новенькими школами, детсадами и барами для механизаторов.

Директор процветающего сельскохозяйственного предприятия "Отечество" Пружанского района Брестской области Владимир Михайлович Бондаренко оказался нашим брянским мужиком.

"Пропала русская деревня, - с тоской говорит он.

- Когда я приезжаю на свою малую родину, в брянскую деревню (мой отец там доживает), у меня сердце кровью обливается.

Только пьянь и рвань осталась, вся молодежь уехала".

"А что, в вашем в колхозе разве не пьют?"

- "Отчего ж? Выпивают.

Но на работу пьяным я никого не пущу.

У меня механизаторы перед сменой проходят медобследование, у нас алкотестеры круче, чем у гаишников".

"А я полагала, механизатор по природному своему состоянию должен быть нетрезв", - удивилась я.

"Да как я пьяному доверю машину ценой под 190 тысяч евро?!"

Владимир Бондаренко из породы тех властных, работящих мужиков, на которых когда-то земля русская держалась, а теперь вот белорусская держится.

О хозяйстве своем говорит со страстью и законной гордостью.

А хвалиться и впрямь есть чем: 1,5 миллиона долларов чистой прибыли за 2008 год.

Образцовые картофельные и овощные поля ("Нашу картошку у вас в России выдают за голландскую, чтобы подороже продать"), 204 гектара фруктовых садов, бесконечные клубничные грядки.

Беру на пробу горсть крупной клубники - сладкая, как у моей мамы на даче.

"Мы покупаем рассаду у голландцев, только у тех клубника водянистая и безвкусная, - говорит Владимир Михайлович.

- Они с земли своей снимают столько урожаев, что давно ее "съели".

Она у них перекормлена химикатами, а в Беларуси денег на дорогие химикаты нет, и слава богу.

Мы капельное орошение провели, как в Израиле, теперь нам никакая засуха не страшна.

А грядки соломой прокладываем, чтобы клубника чистая была и красивая, как на витрине".

Но главная гордость Бондаренко - коровы.

"Мы сначала думали закупать коров за границей, а потом решили: дорого и риск большой.

Мрут они от перемены климата, от стресса".

"Что ж, их тоска по родине мучает?" - скептически спрашиваю я.

"Конечно, коровы как люди.

А выживают на чужбине только коровы-эгоистки, - те, что силы берегут, ни молока, ни мяса толком не дают.

Поэтому мы все у тех же голландцев сперму закупаем и улучшаем собственную породу.

Теперь у нас 400 драгоценных коров.

И это только начало!"

"Почему, по-вашему, из русской деревни люди бегут, а в Беларуси треть населения живет на селе?" - "Условия надо создавать.

У нас в агрогородках есть вся инфраструктура: дороги, дома культуры, школы, аптеки, банки, ледовые дворцы и даже аквапарки.

Мы вот у себя в Кобыловке бассейн строим.

А главное: решили вопрос с жильем.

Президент выдвинул программу: каждому селу 5 новых коттеджей в год для молодых специалистов.

Банки дают кредиты - 3% годовых под 40 лет (вместо 18% под 20 лет в России).

Коттеджи так и называют: "президентские домики".

В нашей Кобыловке уже 42 таких домика".

Улица аккуратных евродомиков повергла меня в тихое расстройство: я десять лет мечтаю о таком коттедже на лоне природы, да вот не по карману.

Три полностью отделанные комнаты, большая кухня, санузел, огромная отапливаемая терраса и впечатляющих размеров мансарда.

К коттеджу прилагается солидный участок земли и каменный сарай.

Вокруг мягкая, умиротворяющая природа и гнезда аистов.

"Если семья молодых специалистов работает в колхозе, ей полагается такой коттедж, - объясняет Бондаренко.

- Сначала мы, конечно, людей проверяем.

Смотрим, как они работают.

Если все сложилось, переселяем из временных квартир в коттедж.

Жить в нем можно до конца своих дней бесплатно, оплачивая только коммунальные расходы.

Но если хочешь приватизировать и передать детям, придется взять на себя банковский кредит".

Коттеджи, ледовые дворцы и бассейны - приманка для безденежной молодежи.

Кто-то называет это сыром в мышеловке и пожизненной кабалой, а кто-то - хорошими стартовыми условиями.

Зарплаты в преуспевающей белорусской деревне по московским меркам невелики - 400 - 500 долларов в месяц, у механизаторов - до 600 - 800 доходит (а в горячую пору и до 1600 зарабатывают).

Людей привлекает в село прежде всего стабильность, обустроенность и социальные льготы.

Тихая жизнь в тени и полное политическое безветрие - бонус не только для российских пенсионеров и отставных военных, скупающих за бесценок хутора на опушках леса, но и для безработных россиян из деревень и маленьких городков.

Как для россиянки Татьяны Захаровой из города Славгорода Алтайского края, живущей в Кобыловке с двумя детьми.

"Для меня главное - хорошая школа для моих детей, - объясняет Татьяна.

- Там не просто добросовестно учат, но и кормят детей полноценно и бесплатно, а зимой дают им овощи и фрукты".

Довольна жизнью в белорусском селе и обаятельная россиянка Елена Карсюк, начальник сыродельного цеха Пружанского молочного комбината.

Елена считает Беларусь и Россию единой страной.

"Как нас, белорусов и русских, можно делить?! - удивляется она.

- Мы один народ.

Нас больно ударила молочная война.

В разгар лета, когда коровы дают много молока, когда в жару хранить его непросто, вдруг объявляют блокаду нашей продукции!

А ведь мы производим товары только высшего качества.

Это не по-соседски и не по-родственному".

Елена показывает мне блестящие цеха, похожие на космические станции, и сыплет техническими терминами.

"Ну, чтобы вам было понятно.

Та роскошная немецкая техника, которую мы закупили, в сыродельном производстве - как "Порш" или "Мерседес" в автомобилестроении.

Техника сама контролирует все и не допускает ошибок".

Все это белорусское новенькое, с иголочки, отлаженное сельхозпроизводство обязано благополучием бывшему директору совхоза и нынешнему президенту страны - Лукашенко.

Батьку на селе не просто любят - боготворят.

Он летает на вертолете над полями в уборочную страду как местный Бэтмен, спускаясь на землю время от времени, чтобы наказать или расцеловать.

"Вот вы Лукашенко называете диктатором?

А я вам по-другому скажу, - говорит мне Бондаренко.

- Был у нас в Гродно председатель колхоза, все его тираном и деспотом называли.

Крутой был мужик.

Но при нем пенсионеры были полностью обеспечены: 18 пакетов молока в месяц, 600 килограммов зерна на прокорм скотины, куча льгот.

Началась перестройка, завелись политические болтуны.

Умер наш председатель, пришли к власти болтуны, рухнул колхоз.

Болтать легко, дело делать трудно.

А как дело делать, если власть и силу не применять?"

Автор Дарья Асламова. Источник kp.ru